Уроки географии я любил. Отчасти потому что к ним не было необходимости готовиться – все было интересно и понятно, отчасти потому что наша учительница, Анна Федоровна, любила нас. Сквозь ее монументальный образ учительницы, из-под маленьких стеклышек очков всегда светились яркие добрые лучики.
Мы частенько подсмеивались над ее грузной походкой, классической гулькой волос на голове и самой длинной в школе указкой, которой она иногда стучала по парте, чтобы угомонить нас. Смеялись вовсе не зло, а называли ласково – Аннушка.
География давалась легко. Не помню, чтобы я дома открывал учебник. Хватало времени урока, чтобы запомнить, а при необходимости всегда удавалось быстренько заглянуть в книжку во время ответа.
Тогда, в 80-х, география, а зарубежная в особенности, казалась предметом чисто теоретическим, вроде астрономии. От цветных пятнышек экзотических стран мы были надежно защищены жирным черным зигзагом границы. Впрочем, познавать географию было интересно и в очерченных ею пределах. К старшим классам я уже видел белые ночи, снежные вершины, видел, как растет бамбук, но так много таинственных слов, вроде муссонов, кораллов и еще сотен других манили к фантастическим странам.
Сама мысль о возможности увидеть и почувствовать это по-настоящему казалась нелепой.
И Аннушка олицетворяла собою бастион, отделявший меня от пестрого бушующего мира. Однако, спустя годы, выяснилось, что все было как раз наоборот!
Милая, добрая и одновременно строгая Аннушка каким-то волшебством приоткрыла мне дверцу в этот чудесный мир!
Летом 85-го года совершенно для меня неожиданно я спускался по трапу самолета в Хабаровске. Неожиданно потому, что только перед посадкой в самолет узнал, что летим в Хабаровск. То была отправка в армию. Сначала нас погрузили в поезд Харьков – Москва. Тогда мы решили, что служить будем где-то в центральной России. Потом ранним утром мы шагали по Садовому, мимо Таганки… Когда сели в электричку даже обрадовались – значит в Подмосковье! Но в Домодедово стало немного тревожно. Потом кто-то заметил, что часы у капитана на семь часов вперед…
Первое, что пришло в голову, когда вдохнул влажный горячий воздух, выходя из самолета – урок географии. Аннушка вызвала меня к доске и вручила свою длинную указку. Я часто бывал у доски, может потому что меня это не тяготило, а ее немного забавляло мое слегка ироничное отношение к ответу.
- Покажи нам, Сережка, озеро Ханка, - она всегда называла всех нас ласковыми именами.
- Вот оно, - я ткнул указкой в правую нижнюю оконечность Советского Союза.
- Правильно. Туда ты, Сережка, поедешь служить!
- Нет, Анна Федоровна, - отвечаю, - я где-нибудь поближе послужу, на Украине может быть.
- А вот и нет, Сережка, поедешь ты на озеро Ханка!
Этот урок и вспомнился мне тогда, на трапе самолета.
- Не угадала немного Аннушка, - подумал, - не долетел немного…
Ровно через год, после суток утомительной дороги в общем вагоне, я, наконец, увидел озеро Ханка. И, надо сказать, видел его почти ежедневно еще целый год.
Случайность ли это, предвидение, или что-то еще, я не разгадал. Впрочем, совпадения на этом не закончились. Спустя месяц выяснилось, что командиром части, в которой я служил, в 43-м был мой дед. Я получил от него письмо, в котором он подробно описывал и тогдашнее расположение части, и местность с высотами сопок, которая с того времени совершенно не изменилась. Но это уже другая история.
Еще один урок географии мне припомнился спустя несколько лет, в 94-м.
Я опять с указкой в руке стоял около физической карты мира. Тему не помню, но показывать что-то нужно было в Северной Америке.
Анна Федоровна, как обычно, оставив меня стоять у карты, углубилась в беседу с классом. Беседовать она любила. Любила именно диалог с классом, говорила, часто вставляя в свою речь невесть откуда собранные, а возможно и придуманные ею поговорки. Про ученика за спиной она на время забывала. Я, не имея возможности участвовать в беседе, разглядывал Америку. Почему-то больше всего меня привлекла Флорида. Она была покрашена густо-зеленым цветом безо всяких коричневых вкраплений возвышенностей и представлялась мне такой же зеленой из-за густых зарослей пальм, обвитых лианами. Мне чудился запах моря и тропиков, слышались раскаты океанских волн.
Тогда у меня возникло ощущение, что просто не может такого быть, чтобы я не побывал там и не почувствовал это наяву! Впрочем, нет даже такого слова, чтобы описать, что же это возникло, оформить же это нечто в мысль казалось глупостью, в том 1984-м.
Это ощущение вернулось уже наяву спустя десять лет, когда я катил на велосипеде по океанскому пляжу заповедника на Флоридском островке Сингер. Все было именно так, как показалось мне на том уроке географии!
Не могу описать восторга, в котором смешались все чувства: блаженства, вызванного этим сказочным местом, потрясения от неожиданного открытия волшебства Аннушкиных уроков, любви к этому прекрасному миру, который, оказывается, действительно существует не только на школьных картах и любви к милой, доброй Аннушке, стоящей на его пороге и провожающей нас в эту пеструю бесконечность.
|
